Разрушительная полемика.

Полемика между кадемитами и джадидами действительно имела место. Для характеристики позиций и взглядов джадидов и кадимитов остановимся на содержании сочинений двух представителей этих направлений – казанского муллы Мусы Бигиева и старшего муллы Малмыжского уезда Вятской губернии Ишмухаммеда Дин-Мухаммедова. Первый опубликовал четыре книги, появление которых вызвало полемику в мусульманской печати, второй в это же время опубликовал несколько брошюр, где разоблачались новшества джадидов.

Одна из книг М. Бигиева, «Пост в длинные дни», была посвящена, казалось бы, частному вопросу, но по существу содержала в себе взрывчатый материал. Сроки ежегодного мусульманского поста устанавливаются по лунному календарю и потому в разные годы приходятся на различные месяцы солнечного года. Бывает, что поститься приходится в самые длинные летние дни. А на севере, где солнце летом совершенно не заходит, мусульмане, следовательно, не имеют права есть и пить в течение месяца. Как вообще в таком случае добропорядочный мусульманин должен выходить из положения, не нарушая предписаний Куръана и шариата? Задаваясь таким вопросом, Бигиев, однако, имел в виду нечто значительно большее, чем проблема поста.

Отталкиваясь от этого вопроса, Бигиев пространно рассуждает о том, как следует относиться к догматам и предписаниям Ислама, содержащимся во всей той массе комментариев, которая, как он считает, нагромождена улемами в течении столетий. Он преподносит себя в роли пламенного защитника Корана, обороняющего его абсолютно истинный смысл от ложных комментариев и невежественных комментаторов. Этим он дает себе возможность истолковывать Куръан, исходя из собственных взглядов. Таким способом, по Бигиеву, все содержание Куръана можно привести в соответствие с взглядами современного человека и западной науки.

Подобная свобода толкования Куръана, и открытое пренебрежение правилами толкования Куръана (тафсира), имеет целью согласовать с Исламом любую норму жизни неисламского общества, вплоть до равноправия женщин, дружественных отношений с неверными, полной европеизации быта. Но, с точки зрения М. Бигиева, эти согласования вовсе не причиняют вреда Исламу, а тем более не заставляют мусульман отказаться от своей религии. Джадид Бигиев, наоборот, утверждает, что именно перестройка Ислама в указываемом им направлении обеспечит этой религии новое великое будущее: приспособившись к создавшимся в культурном мире условиям, Ислам обретет такую силу, что подчинит себе весь мир: «Мусульманство в истории культуры то же, что человечество в истории природы. Подобно тому, как человечество, подчиненное сначала законам природы, впоследствии само подчинило себе эти законы, и мусульманство, которое под влиянием социальных законов на протяжении тринадцати столетий переходит из одного вида в другой, займет, в конце концов, центр господства в культурном мире». Эта преступная по отношению к религии Аллаха и завуалированная благими намерениями позиция, несет провокационный характер.

Кроме упомянутой книги есть еще три работы Бигиева: 1) «Рэхмэте илапийэ борпанлары» («Доказательства божественной милости») (Оренбург, 1911). В произведении истолковывается о том, что находящиеся в сени божественной милости грешники, в том числе и неверные, не останутся в аду навечно. Предлагая собственное толкование божественного милосердия, охватывающего всех людей на земле, Муса Бигиев пытается указать на якобы противоречащее духу Ислама ложное учение о богоизбранности по конфессиональному признаку, подвергнув коренной переоценке смысл таких понятий, как «Ислам», «мусульманин», «верующий». Заявив, что любой представитель человеческого рода, действующий во имя социального блага, исполняет божью волю, а потому достоин рая; 2) «Халык нэзарына берниче мэсьелэ» («Несколько вопросов вниманию народа») (Казань, 1912). Данная работа состоит из сборника статей по следующим темам: будущее Ислама, связь веры и деяний, причины упадка исламской цивилизации, перевод Куръана, выступление против традиционалистов (ысулчы), попытки определить задачи национальной литературы и чисто лингвистические исследования отдельных моментов татарской грамматики; 3) «Шеригать есаслары» («Основы шариата») (Петроград, 1917). Как следует из написанного автором предисловия к книге «Шеригать есаслары», Муса Бигиев встречает с восторгом Февральскую революцию 1917 года. В данной работе он уделяет внимание, опять таки в своем видении, призыву восстановить высокий статус Куръана, заветы Пророка Мухаммада (с.а.с), авторитет разума и свободомыслия, затрагивает вопросы основных положений шариата, гарантии прав женщин в общественной жизни, свободу образования.

Однозначно, книги М. Бигиева были признаны в Стамбуле противоречащими Исламу, их продажа и чтение были запрещены мусульманам. В ответ на действия Стамбульских улемов (ученых), Бигиев ответил рядом резких выступлений, в которых не только отстаивал свои позиции, но и выступал с резкой критикой в адрес улемов. В ней он использовал все приемы и аргументы, которые недруги использовали против Султаната. В его риторике явно прослеживалась ненависть, исходящая из его амбиций. Можно увидеть, как амбициозность Бигиева дает начало своими разоблачениями дискредитации не только улемов, но и воплощенную в их деятельности систему Халифата, прибирая себе право требовать ее решительного пересмотра.

***

Кадимиты в свою очередь представляли свою точку зрения на происходящее. Ишмухаммед Дин-Мухаммедов настаивал на том, что в Ислам не могут быть вноситься никакие изменения. Нельзя менять в Исламе не только его верования и обряды, но и существующие у мусульман обычаи, формы и нормы быта. «Подражать неверным в одежде, речи, делах и обычаях значит – идти навстречу врагам Аллаха... А кто идет навстречу врагам Аллаха, тот отворачивается от Аллаха, и господином его становится Шайтан». Вероотступничество Дин-Мухаммедов приписывает любому, «кто надевает на голову шапку язычников». Еще более резкое возражение вызывают у Дин-Мухаммедова новые школьные порядки: сидение за партами, обучение на татарском, а не на арабском языке, да еще по учебникам, полученным из земской управы, применение звукового метода при обучении грамоте. «Защищать звуковой метод, значит отвергать Куръан... Последствием звукового метода является искоренение веры Ислама».

Из такой непримиримости к новшествам вытекала и проповедуемая кадимитом ненависть к джадидам. О них сообщалось, что они «принадлежат к партии Шайтана». С ними рекомендуется говорить таким языком: «Эй, вы, говорящие животные и воры религии!». Перечисляются четыре обязанности, которыми должны регулироваться отношения благочестивого мусульманина с джадидами. «1) Относиться к ним враждебно, т. е. считать их врагами; 2) не есть и не пить с ними; 3) противостоять им, делам их не давать хода; а также 4) само собой разумеется, непозволительны браки с ними».

Но находясь под властью Царской России, он был вынужден ограничиваться только выступлениями в печати и в проповедях, а также доносами царским властям. При всем этом Дин-Мухаммедов нашел все же путь к тому, чтобы сделать своих противников одиозными в глазах российской власти: он обвинял джадидов в панисламистских кознях. Таким способом ему удалось подвести под суд двух братьев Бобинских, руководивших в одном из сел Вятской губернии новометодным медресе. Панисламистская пропаганда не была доказана, но на помощь пришло обвинение в хранении запрещенной литературы, по которому джадидов и заключили в крепость….

Как видно полемика несет достаточно серьезный характер и даже выходит за рамки просто обсуждения взглядов на метод обучения.

Вывод.

Так или иначе, джадидские реформы оставили свой след на тюркско-татарском Исламском просвещении. Последствия, от которых мы ощущаем на себе в возникшем сегодня противоречии во взглядах на Ислам арабского и тюркского миров. Как отмечалось выше, джадидизм лег в основу пантюркистских идей. Эти идеи отчасти воплотились в идеологию современной Турции, ограничившись сугубо националистическими рамками. Следует отметить, что получившие в ХХ веке независимость тюркские государства во многом переняли опыт Турции. Казалось бы, что пантюркизм вновь приобретет популярность, но он стал носить чисто декларативный характер из-за современной глобализации.

А вот по отношению к Исламу то, что было заложено в способ мышления джадидами, сказывается до сих пор. Показанный на примере Бигиева подход к исламским законам мы сегодня встречаем в полемике вокруг определения дня начала лунного месяца и связанных с ним праздничных и других дат в Исламе. И не только в этом. Нам часто приходилось слышать о том, по какой причине свинина запрещена или как намаз влияет на здоровье. Причина таких высказываний это сохранившийся джадидский подход в обучении в духовных учебных заведениях на территории бывшего СССР.

После распада СССР исламская мысль на постсоветском пространстве вошла в новую стадию противоречий. Эта стадия встала преградой на пути объединения мусульман. Как когда то, джидидизм попав на «благодатную почву» времени больших преобразований на политической карте мира, стал предтече беды, которая постигла исламский мир в 1924 году. Тот подход к Исламу, выраженный в теории джадидов Марджани и Курсави, и практически претворенный поздними джадидами, вроде Бигиева, сохраняется и в наше время. Мало того, он имеет тенденции к распространению, так как признается правительствами государств официально традиционным. Но это уже отдельная тема.

Ибн Али