Долгое время жизнь мусульман для большинства европейцев представлялась таинственной и неизвестной. Информация об Исламе и мусульманах была крайне скудной, в первую очередь из-за позиции христианской церкви, крайне враждебно настроенной по отношению к Исламу. И даже сейчас, в наш век информационных технологий, многие жители Европы не имеют достоверной информации об этом, чего уж говорить о средневековье.

Тем ценнее были для Европы сообщения купцов, послов и путешественников, бывавших в землях мусульман, и описывавших их жизнь так, как они её видели своими глазами. Одним из таких «открывателей» Ислама и мусульман для Европы был некий высокопоставленный литовский дипломат, выступающий под псевдонимом Михалон Литвин, побывавший в Крыму в составе литовского посольства в первой половине XVI века. Его записки «О нравах татар, литовцев и москвитян» были написаны для великого князя Литовского и короля Польского, а широким слоям европейских интеллектуалов они стали известны в 1615 г., после того, как в Швейцарии эти записки были изданы в виде книги. Литвин, будучи в Крыму достаточно долго, весьма подробно описывает как территорию Крымского ханства, так и быт, нравы и обычаи его населения. Причём Литвин достаточно объективно описывает жизнь мусульман, хотя и враждебно относится к Исламу, называя его «сектой», «язычеством», «дикостью», а мусульман – «варварами». Но религиозная предвзятость не помешала дипломату указать те положительные черты в образе жизни мусульман, которые исходят из Шариата, претворяемого в Крыму в то время.

Большое внимание уделяет Литвин описанию религии мусульман: «Религия, или закон, общий у татар с турками, а также с прочими сарацинами, напоминает иудаизм и несторианскую ересь. Они признают единого и цельного Бога. Они соблюдают обрезание. И все же варвары бахвалятся, что они близки Богу, а любовью и деяниями, которыми умилостивляют Божественное Величие, превосходят нас. И они сулят, что по делам Бог благосклонен к ним и надеются, что положение их дел со временем улучшится; таково человеческое тщеславие. Нас же, христиан, из-за большой небрежности к божественным делам и тому, какие один другому наносит вред, зло, они порицают, осмеивают, попрекают, [говоря], что [мы] варвары, безбожники, случайно носящие имя Христа, не принадлежащие к его вере, и почитают нас недостойными общения с ними. Они свято чтут правосудие. Они проповедуют свою религию с неутомимым рвением. Молитвой они начинают день и молитвами кончают. Ежедневно утром, вечером и днем они молятся; и ничто не может заставить их отказаться от этого. Это дело они возлагают не только на священнослужителей, хотя и их они имеют для молитвы и толкования веры. Любой у них, как клирик, так и мирянин и тайно, и пред людьми на всеобщих сходках исповедуют Бога. Землю, на которой они, всегда трезвые, с конечностями, омытыми очистительной водой, беседуют с Богом, подражая Священному Писанию, они почитают святой и простираются на ней. В святилищах у них нет никаких сидений. Они производят своеобразные жесты, предписанные и определенные законом, воздевают ладони к небу, преклоняют колени, наклоняясь до самой земли, припадают к ней лицом, всем сердцем, и всеми членами они предаются молитве, в которой они говорят не слишком много слов, но исключительно эти: «Единому и бессмертному Богу, Творцу неба и земли, кроме которого нет иного, честь и слава во веки веков». К молитве они присовокупляют пост. Ведь они целыми днями умерщвляют души свои не только голодом и жаждой, но воздерживаются от всякого нечестивого слова и дела, не помышляя ни о чем, кроме божественного, до глубокой ночи, когда они принимают пищу не для пресыщения, но для восстановления сил. Им смешны наши посты, не включающие ни голода, ни жажды, ни пепла, ни размышлений о божественном, ни бдений, ни молитв. Они щедры, и раздавая милостыню. Ведь они не позволяют никому из своего народа нищенствовать или умирать от голода и холода. Однако с этими благодеяниями неразлучно связана справедливость. Ибо они дают не тем, кто превратит милостыню в алчность и роскошь, но беднякам, больным, паломникам, ученым, овладевающим знаниями писаний и обрядов их религии. Выведывать божественные тайны у них считается грехом и невежеством, они проклинают нашу дерзость, поскольку иные из нас божественные суды и тайны, которые они называют великой бездной, обсуждают в застольях, всуе поминая имя Божие. Татары высмеивают наших церковников или пророков, порицают, что храмы полны украшений, сидений, алтарей, образов стареющего Бога и красивых женщин, возбуждающих похоть, [что] в них на сидениях почтеннейшие [люди] мирно восседают [и] спят, когда идет служба, а бедным людям не позволяют садиться; сами ходят в храмы, окруженные большой свитой, позволяют им стоять возле себя, выставляя напоказ свою гордыню. А у татар нет ни одного хана, который окружал бы себя в синагоге [синагогой Литвин называет мечеть] служителями или телохранителями, дабы не выделяться среди народа. Он не претендует на то, чтобы восседать, его смирение соразмерно его величию. Нас приглашают в храмы удары бронзы, их – громкие выкрики неких слов хвалы Господу; они осуждают, что мы, вознося хвалу Господу, услаждаем слух наш трубами, органами, пением, невнятными словами молитв, а между тем природные наши органы безмолвствуют. Те, кто являются у них священнослужителями, не жадны, не тщеславны, не преданы ни удовольствиям, ни наживе, менее всего связаны с мирскими делами, но они честные, кроткие, скромные, прилежные в своей службе, преданы вере; они только отправляют службу и толкуют закон. Турки и прочие сарацины, сходящиеся пять раз в день в местах, предназначенных для молитвы, снимают обувь и моют холодной [водой] даже срамные свои места».

Как можно видеть, Литвин, хоть и отрицает истину Ислама, впечатлен высокими моральными качествами крымских мусульман, их праведностью, религиозностью, справедливостью, он отмечает особо высокую нравственность крымских мулл, сокрушается об отсутствии всего этого в христианстве.

Про быт и нравы татар Литвин пишет следующее: «Вот так до сей поры живут татары, следуя за стадами и бродя с ними по степям туда и сюда. Нет у них ни дворов, ни домов, одни лишь переносные шатры, сделанные из лозы и тростника, крытые козьим войлоком, защищенные плетеными рогожками и циновками, они везут их с собой на повозках вместе с женами и детьми», «они питаются одним молоком, не зная хлеба и сикеры, в трезвости и умеренности, ибо по закону им также запрещено пить вино и есть свинину», «Ибо в стадах состоит все их достояние. Ведь они не владеют никаким недвижимым имуществом, кроме колодцев, а ими – совместно со своими единоплеменниками. О движимом же они не пекутся; настолько оно не в чести, что имеют они повседневную, да и то небогатую домашнюю утварь и простейшее снаряжение, необходимое для верховой езды и военного дела. Только к этому они относятся бережно, и, не ведая других дел, они считают, что человека благородного бесчестит какая-либо усердная работа, кроме этого [военного дела]», т.е. Литвин видит татар скромными, умеренными в еде и имуществе, не наживающими себе домов и амбаров, но заботящихся о Джихаде, думающих не об этой жизни, а о жизни следующей.

Общественные отношения в Крыму так же поражают Литвина, в особенности исламское правосудие: «Так ныне и у варваров сих, ни один богач не задыхается от алчности, а бедняк не умирает от голода и не страждет от холода, и никто при такой бедности и нужде не побирается. Ведь у них не часто [встречается] кутила, равно как и страждущий от голода, и нищий, и обманщик, стяжатель чужого, и сутяга, и судья неправедный, и лжесвидетель, и клятвопреступник, а также вор и разбойник. Вот почему им нет дела, чтобы беспрестанно заботиться об охране имущества и обременять себя оружием дома, чтобы постоять за себя. Ведь путешествующему по земле их излишне и противозаконно иметь при себе оружие. Свято чтут они у себя мир и правосудие, возвращая каждому то, что принадлежит ему, неприкосновенным и не изъятым в пользу чиновников в качестве десятины или под каким-либо иным названием. Ибо не наживе, но справедливости служит занятие правосудием у этих безбожных язычников. Ведь оно у них не мирское, а священное, и отправляется оно священниками кадиями, которые посвящаются в это священное звание особою присягою, причем из многих избираются менее отягощенные нечестивыми делами, за которые будут судимы другие. А чтобы правосудие велось успешнее, судопроизводство свободно от проволочек крючкотворов и не зависит от наговоров клеветников. Если обвиненный старается укрыться от суда и, позванный обвинителем в суд прикосновением к краю его одежды, не является тотчас же, то с этого момента как изобличенный уже считается осужденным. Ведь его избивают палками, как это предписывается божественным законом. Также не место в суде обвинителю и свидетелю, не вполне твердо усвоившему из закона, что необходимо для защиты, или тому, которого уличили в том, что он однажды отведал вина или был замечен в каком-либо ином пороке. Также предстают они пред судом его, то есть судьи кадия, и знать, и вожди с народом равно и без различия и, кроме верховного предводителя, чье Величие они также полагают выше человеческого, все воедино, а также все до единого живут по одному и тому же закону».

Удивительна Литвину и семейная жизнь мусульман Крыма: «И чем особенно отличаются мужчины – они ищут не приданого невест, не ради плотских их прелестей соединяются, но еще почти и в лицо не видя, выведывают, насколько возможно, об их душе и нравах, и они не гнушаются в браках и служанками своими, пленными и купленными. Вот почему они [жены] в браке верны, послушны, живут душа в душу, терпимы к наложницам, пользующимся милостями мужа, также стыдливы, так что у них совершенно не слыханным является грех прелюбодейства, смертный для каждого и грозящий казнью», «Поэтому, говорю я, татары так заботятся о жизненной силе мужского семени и остерегаются, как бы оно не растратилось впустую. Они следуют указаниям природы и достойному похвалы обычаю древних, – они все, как один, имеют многих жен. От этих браков они обретают большие по сравнению с нами силы, приобретают великое множество детей и родственников, а жены их, чем их больше, тем более ими любимы, и они наслаждаются счастливыми браками. Они не ищут ни большого приданого за невестами, ни красоты, ни славного рода, вплоть до того, что верховные вожди берут себе жен из купленных ими невольниц».

Этот образ крымского мусульманина XVI века, увиденный Литвином – сообщение из глубины веков. Такими были наши предки, которые жили в соответствии с законами Аллаха! Это только небольшой отрывок и, по воле Аллаха, мы в дальнейшем попытаемся приоткрыть завесу времени, чтобы прочитать те страницы истории, которые хоть и были забыты, но продолжают хранить свое послание нам, новому поколению мусульман Крыма.

Абдульгафар