Проблемы со свободой слова в России, как впрочем, и с существованием других базовых принципов демократии, давно и хорошо известны. По сути, с приходом Путина закончилась демократическая эйфория 90-х, и началась хотя и новая, но до боли знакомая, авторитарная история России.
Замечу, что вышесказанное не стоит расценивать как позитивное описание демократии. Как и любой человеческий продукт, эта система власти столь же несовершенна, а посему ее реализация, даже в классическом виде не приведет к положительному разрешению проблем общества. Но это другая тема.
Однако вернемся к российской действительности, наблюдая за которой не сложно заметить массу признаков характеризующих нынешнюю российскую власть как авторитарную. Согласно демократическим критериям на это указывают: монополизация власти и политики, недопущение оппозиции и конкуренции, тотальный контроль над обществом и многое другое. В целом, это такая система власти, которая характерна для антидемократических политических режимов.
Возникает закономерный вопрос: «Каким образом властям, во всяком случае пока, удается сочетать демократическую риторику с несовместимым с демократией явлением – автократией, с ее пагубными последствиями?». Ответ: «Эта проблема решается старым проверенным способом: поиском и «демонизацией» врагов, а затем «героической борьбой» с ними с последующим их «разоблачением»».
Для придания легитимности этому плану власти РФ развернули масштабную кампанию по «борьбе с экстремизмом и терроризмом», с целью получения контроля над обществом и усиления полицейских функций государства. Учитывая возросшую роль в современном мире информационных технологий в политической жизни государства, с целью управления общественным мнением, был разработан план мероприятий по информационно-пропагандистскому обоснованию «противодействия экстремизму и терроризму». По сути, этот комплекс мер призван оправдать в глазах общественности чинимый со стороны государства беспредел.
А вот как звучит официальное изложение полномочий государственных органов для «законного» ущемления гражданских прав и свобод в Концепции противодействия терроризму от 5 октября 2009 г.: «Практика показывает, что только легитимное, т.е. рассматриваемое как законное, оправданное в глазах общества применение силы, может быть эффективным в борьбе с терроризмом. /.../ Поэтому властям необходимо убедительно доказывать обоснованность применения силы и правовых норм против террористов и пропагандистов экстремизма». И доказывают... Но совсем не убедительно. Вся «обоснованность» сводится к созданию чувства страха у людей, и направлена на формирование такого состояния общества, которое дает возможность манипулировать сознанием людей, и блокировать их «ненужное» поведение.
Вот как эту реальность комментирует профессор Георгий Почепцов, автор книги «Информационные войны. Основы военно-коммуникативных исследований»:
– Происходит возврат к более примитивному (эмоциональному, в отличие от рационального – прим.авт.) типу поведения. И этим пользуются политтехнологи. /.../ Это приводит к тому, что "полицейская" демократия с ограничением свобод уже не так негативно воспринимается обществом. Люди сами готовы ограничить свои права ради одного права – на жизнь.
Таким образом, в общественном сознании формируется «понимание» необходимости бескомпромиссной борьбы с указанными государством угрозами безопасности обществу (читай: угрозами политическому авторитарному режиму России).
Кто является мишенью для этой «борьбы» догадаться, думаю, не сложно. В совместном распоряжении Генпрокуратуры, ФСБ и МВД от 16 декабря 2008г. среди «неблагонадежных элементов», с которыми необходимо «бороться», первым упоминается «экстремизм под прикрытием Ислама».
В общественном сознании уже давно и прочно понятия «экстремизм» и «терроризм» связываются, прежде всего, с Исламом. Общество, к сожалению, принимает такую формулировку как аксиому, поскольку власти, используя весь арсенал информационного воздействия, выработали определенное, заданное отношение к этому явлению.
Усилению подобных настроений, и не в последнюю очередь, способствует использование, в качестве одной из мер информационного сопровождения антиэкстремистской кампании, различных «авторитетных» мусульманских деятелей. Например, недавнее выступление Р. Гайнутдина, главы совета муфтиев России, в связи с взрывом на рынке Владикавказа, ярко иллюстрирует прочный альянс властей и духовенства. На момент встречи с премьером Путиным, состоявшейся буквально через несколько часов после взрыва, еще никто из официальный лиц не высказал даже и предположения, кто мог его совершить. Но Гайнутдин, не нуждаясь в оперативных наработках, сразу же усмотрел «мусульманский след» и вынес свой вердикт:
«Уверяю Вас, мы все – мусульманское духовенство, рядовые верующие, за то, чтобы Россия была едина, целостна, сильна и уважаема в мире. Мы в дальнейшем будем очень серьезно вести борьбу с религиозными экстремистами, с террористами», – сказал муфтий.
Это только один пример управления общественным мнением путем формирования новостей, которые и задавали «нужное» восприятие ситуации. А это в свою очередь создает необходимый фон для преследования каждого, чья точка зрения не совпадает с мнением власти.
Руководство РФ «денно и нощно» пытается убедить своих граждан в том, что «экстремизм представляет угрозу конституционному строю и национальной безопасности России и намного опаснее, чем организованная преступность», но... не получается. По статистике оргпреступные сообщества совершают примерно в сто (!) раз больше преступлений, чем «экстремисты». Правовая база антиэкстремистской кампании также вызывает серьезные вопросы. Например, Владимир Овчинский, бывший начальник российского бюро Интерпола, генерал-майор милиции в отставке, отметил, что ««Закон о противодействии экстремизму», в котором экстремизм начинается с насильственного изменения строя, а заканчивается критикой руководителей это – правовая шизофрения». По его мнению, статьи этого закона «размыли границу между опасными преступниками и людьми, которые просто высказывают свои взгляды, пусть даже самые радикальные». Это далеко не полный перечень аргументов, но вполне достаточный чтобы утверждать, что экстремизм – угроза надуманная.
Власти России оказались заложниками ситуации, которую сами же и создали. Действуя в русле авторитарной практики, они вкладывают огромные средства и силы в борьбу с инакомыслием, делая при этом явные перегибы, а это неизбежно приведет к потере поддержки со стороны общества. И что самое главное, они ввязались в бесперспективную и заведомо проигрышную борьбу с Исламом.
Пробуждение российских мусульман, усиление преданности и любви к своей религии – процесс уже необратимый, и с этим невозможно бороться! Более того, это только часть мировой тенденции, с каждым днем все больше набирающей обороты. Будет ли Россия и дальше игнорировать этот факт, или все же пересмотрит свое отношение к исламскому вопросу? Время покажет.
А. Селяметов