«Эта группа настаивает на том, что она является ненасильственной. На самом деле, нет качественной информации, которая бы доказывала, что эта группа вовлечена в какие-то насильственные действия в прямом смысле слова «насилие», но в другом, более научном понимании слова «насилие», есть такое понятие как «структурное насилие». Можно создать ситуацию насилия, можно ее восстанавливать в обществе, в частности, системной провокационным поведением. С этой точки зрения она является фактором опасности структурного насилия и в Крыму, и в Узбекистане».

Такой message был отправлен в Украинское общество с пресс-конференции, в которой приняли участие: президент Центра ближневосточных исследований Александр Богомолов, директор Центра ближневосточных исследований Игорь Семиволос.

Она прошла в первых числах ноября и явилась отголоском прошедших  событий вокруг существования исламских групп   в Крыму. Приведенное в начале статьи было взято из того, как характеризуют Хизб ут Тахрир эти два востоковеда. Применяя научную терминологию, они констатировали, что Хизб ут-Тахрир не применяет насилия в своей деятельности. Вроде, как бы успокаивая общественность, но, в тоже время, приводят термин, который, можно с уверенностью сказать, известен узкому кругу людей, так или иначе связанных с наукой конфликтология[1]. Это, так называемое,  «структурное насилие». Это понятие в связке с исламским движением в понимании украинского обывателя, подверженному влиянию  стереотипов, звучит не менее угрожающе, как если бы авторитетные востоковеды сказали бы: «они применяют насилие». Так, многие СМИ, не вникая в суть этого термина, распространили эту информацию, но уже по-своему интерпретируя сказанное на пресс-конференции.

Понятие «структурное насилие» было введено норвежским социологом Йоханом  Галтунгом. Галтунг считает, что основной причиной социальных конфликтов является проявляемое социальными системами насилие — культурное, структурное и прямое (личное). При этом культурное насилие создает условия для проявления структурного, а структурное насилие — для прямого.

Прямое насилие выражается в действиях, фрустрирующих[2] основные потребности человека — в выживании, благополучии, идентичности и свободе. «Я рассматриваю насилие как ущерб (отнюдь не неизбежный), наносимый основным человеческим потребностям или даже жизни вообще, понижающий реальный уровень их удовлетворения ниже того, что потенциально возможно». К таким действиям относятся убийства, телесные повреждения, блокада, санкции, нищета, навязывание стандартов другой культуры, репрессии, незаконные репрессии, задержания, изгнание.

Вводя впервые новое понятие структурного насилия, Галтунг исходил из того, что если люди умирают от голода, когда в мире есть возможность их накормить, или умирают от болезней, когда имеются необходимые лекарства, то тогда можно говорить о существовании структурного насилия, поскольку альтернативные структуры теоретически могут предотвратить эти смерти. Оно включает смерть от голода и болезней, манипуляцию сознанием граждан, ограничение информации, маргинализацию, разобщение, социальную несправедливость в распределении ресурсов, загрязнение окружающей среды, неравные шансы. Структурное насилие отличается от прямого тем, что действует косвенно, через общественные институты. Оно, как правило, не осознается индивидами и социальными группами, подвергающимися его влиянию. В отличие от прямого насилия, которое изменчиво и динамично, структурное насилие статично и стабильно.

Галтунг доводит, что структурное насилие в современном обществе является ничуть не менее распространенным и значимым, чем традиционное физическое насилие. Таким образом, феномен структурного насилия  описывается следующими положениями:

1) структурное насилие является естественным феноменом, потому что между социальными группами существуют определенные различия, прежде всего в позициях власти, которые отражаются в структуре социального взаимодействия;

2) под структурным насилием понимается социальная несправедливость в смысле неравного распределения ресурсов и неравных жизненных шансов;

3) в категорию структурного насилия попадают только те явления, которых можно было бы избежать. Ограничения  устранимы, если альтернативные социальные структуры теоретически могут предотвратить их;

4) структурное насилие, как правило, является следствием недальновидных политических решений.

Под культурным насилием Галтунг предлагает рассматривать те аспекты культуры, представленной религией и идеологией, языком и искусством, эмпирической и формальной наукой (логикой и математикой). Которые могут быть использованы для оправдания и легитимации прямого и структурного насилия. Культурное насилие ведет к тому, что прямое и структурное насилие начинают выглядеть и восприниматься как справедливые.

Таким образом, можно привязывать структурное насилие и к отношениям государства Украина и крымских татар. Можно увидеть и в расслоении украинского общества на очень богатых и очень бедных. Его, в конце концов, можно наблюдать и в отношении Украины к Исламу и  исламским движениям. В общем, структурное насилие является следствием дисбаланса, проявляющегося между различными по взгляду на определенный интерес социальными группами.

Исходя из всего выше описанного, можно сделать вывод, что киевские востоковеды  крайне субъективно подошли к применению понятия структурного насилия в отношении Хизб ут-Тахрир. Они упрекают его в том, что он образует ситуацию насилия, обновляет ее в обществе  провокационным поведением. На самом деле Хизб ут-Тахрир ситуации структурного насилия не образовывал. Ситуация была уже образована до него. Упомянутое насилие существовало до  появления Хизб ут-Тахрир в Украине и проявлялось в процессе возвращения крымских татар в Крым. В попытке возродить утраченный ими в результате депортации (прямого насилия) былой статус. В той государственной  политике в отношении восстановления всех прав, утраченных крымскими татарами и ассимиляционной политике, не скрываемой и наглой, претворяющейся сегодня.

В своем выводе востоковеды пытаются локализировать проявление структурного насилия взаимоотношениями в среде крымских татар, представляя Хизб ут-Тахрир как оппонента Меджлиса и не упоминают ДУМК. На самом деле, структурное насилие исходит от другого субъекта. Оно исходит от государства Украина в лице Меджлиса, который, в свою очередь, являясь всего лишь представительным органом крымских татар,  позиционирует себя как властную структуру и выражает то видение государства по отношению к Исламу в Украине, которое она унаследовала от Царской России и СССР. Меджлис стал в руках государства инструментом, через который в сознание крымских татар внедряются понятия, противоречащие мировоззрению крымских мусульман. Призывая к интеграции в украинское общество, устраняет различия между крымскими татарами и другими гражданами Украины, внедряет через ДУМК в сознание крымских мусульман секуляристические понятия, приближенные к христианским постулатам. Форматируя сознание таким образом, что устраняет противоречие на основе различных религиозных взглядов. Это делает смешение крымских татар с украинским обществом без нежелательных для Украины обострений. Очевидно, что ни о каком возрождении Ислама и речи не может идти.

Употребляя в своих комментариях выражения типа: «…Эта группа ведет себя провокационно …. Она прямо или косвенно выступает как оппонент Меджлиса, она хочет представить его как структуру неискреннюю, неправильную, коррумпированную, которая плохо представляет крымских татар. То есть идет спор за власть ... В городе Алушта после долгих боев с официальным крымским исламом и представителями Меджлиса они отстояли алуштинскую мечеть, которую они на самом деле забрали у местной общины ... То, что они могут это делать, в основном, является следствием непродуманной политики украинского государства, которая создала возможности для любой группы фактически рейдерским способом захватывать религиозные и культовые объекты ... С точки зрения человеческой справедливости культовые сооружения принадлежат всей общине, но любые десять из них могут отобрать их у тех, кто сейчас их контролирует ... Это вопрос очень трудно решить самим крымским татарам, так как существующая правовая база имеет очень мало или вообще не имеет факторов предотвращения (запобіжників) против такой грабительской акции, как захват мечети ... Меджлис видит именно в «Хизб ут-Тахрир» первоочередную угрозу для себя  ... Остальные оппозиционные группы, как бы они не пытались себя подать, являются намного менее интересными и гораздо менее привлекательными, с ними связано гораздо меньшее ощущение опасности как внутри крымскотатарского сообщества, так и вне его … То есть – это опасный феномен, феномен радикальной организации, это феномен массовой манипуляции. Здесь есть проблема, хотя и не такая, как ее пытаются подавать ... Они не закрыты для христиан, но они в первую очередь ориентированы на реисламизацию крымских татар, возвращение их, вроде бы, к исламскому образу жизни. Но это – «морковка», потому что главное для них – мобилизация и построение сетевой структуры, которая является собственным ресурсом, которая позволяет решать кучу разных вопросов ... Но политическая цель их кристально ясна – это перехват властного ресурса внутри крымскотатарской среды. Они хотят олицетворять собой крымскотатарский интерес ...»,

– киевские востоковеды пытаются аргументировать, то, что Хизб ут-Тахрир, якобы, является образующим ситуацию структурного насилия, представляя его в негативном свете. Они характеризуют эту исламскую группу как ущемляющую интерес крымских татар, манипулирующую сознанием, представляющую опасность, агрессивную, грабительски захватывающую мечети, использующую  Ислам для каких-то там своих интересов.

Такая аргументация не отвечает действительности. Востоковеды скрыли от общественности то,  что Хизб ут-Тахрир – это исламская группа.  Которая в своем просвещении сохранила Ислам в чистоте и понимании,  оставшийся от Пророка (с.а.с.)  и его сподвижников.  Правления праведных Халифов, истории существования Халифата и претворения Ислама в нем. Это сплочение раскрыло и показало невозможность существования Ислама без Халифата. То, что Ислам и государство Ислама являются неотъемлемыми частями друг друга и то, что Халифат – это сосуд, в котором хранится «живительная влага» Ислама. Востоковеды скрыли, что Хизб ут-Тахрир – это исламское сплочение. И что он строит свою деятельность, в первую очередь, опираясь на исламскую акъыду[3] и истекающие из нее критерии разрешенного и запрещенного, т.е. шариат. Также они утаили от людей то, что методом Хизб ут-Тахрир  установлен путь Посланника Аллаха (с.а.с), который является шариатским законом, за исполнение которого будет награда – Рай. Таким образом, Хизб ут-Тахрир не взял ничего из того, что придумано человеком, а опирается строго на Кур’ан и Сунну его Пророка (с.а.с.). Эта позиция – позиция Истины. С точки зрения этой позиции Хизб ут-Тахрир отдален от того, что ему приписывают массовую манипуляцию, подавление интересов, преступную деятельность. А тот, кто настаивает на этом – подвергает сомнению существование Аллаха, миссию Мухаммада (с.а.с.) и Ислам, как ниспосланную религию.

А то, что сегодня крымским татарам пытаются навязать понятия «традиционный Ислам», «официальный Ислам» – то это и есть проявление структурного насилия, направленное против крымских мусульман. Исходя из того же определения  Галтунга, которое говорит о манипуляции сознанием граждан, ограничении информации, маргинализации, разобщении, несправедливости в предоставлении прав в сравнении с другими конфессиями, т.е. неравные шансы. Мусульмане, благодаря разъяснениям Хизб ут-Тахрир, осознали порочность этих понятий, их противоречивость. То, что они являются результатом тотального уничтожения правильного понимания Ислама во времена правления русских царей и безбожных коммунистов. Опять-таки, из понимания Галтунга, где он выстраивает следующую связь – культурное насилие создает условия для проявления структурного, а структурное насилие – для прямого. Становится очевидным, что является мотивом для структурного насилия против мусульман. Этот мотив – отделение религии  от государства. Фундамент капиталистической системы, который в цепочке, построенной Галтунгом, выглядит как культурное насилие. И очевидно желание применять прямое насилие против группы мусульман. Той группы, которая в своих заявлениях объявляла не раз о неприменении физических действий, согласно пути Пророка (с.а.с.).

Аргументация востоковедов основана на поверхностном рассмотрении тенденций, возникающих в среде крымских татар. Очевидно, что изучались только следствия без вникания в суть причин вызвавших эти тенденции.  Например, комментарий событий в мечети города Алушта. Причиной этих событий послужила принципиальная позиция алуштинской общины в отстаивании территории, на которой когда-то стояла мечеть. Оставшийся ее фундамент доказывает это. Эта территория явилась лакомым кусочком для коммерческих структур. Позиция общины мешала «прихватизации» – отсюда вытекла проблема со смещением строптивого имама под предлогом его принадлежности к Хизб ут-Тахрир. Аналогичная ситуация и мечети района Ак-мечеть. Где принципиальная позиция имама мешала популистским амбициям местных промеджлисовских деятелей. Странно, что уважаемые востоковеды охарактеризовали действия как грабительскую акцию или провокационное  поведение,  когда на самом деле  было отстаивание именно интересов верующих и категоричное следование религиозным положениям.

Messege  Богомолова-Семиволоса, исходя из понимания структурного насилия и приведенных выше фактов, способствует усугублению истинного положения структурного насилия. Попытка представить Хизб ут-Тахрир субъектом структурного насилия не соответствует действительности и, откровенно говоря, является ложью. А это воспринимается как выступление на стороне субъекта структурного насилия, т.е. Меджлиса и в его лице государства Украина. В данной ситуации Хизб ут-Тахрир не субъект структурного насилия, а наоборот – объект, против которого направлено структурное насилие. Исследования киевских востоковедов показывают нежелание глубокого изучения проблемы, а именно, причин, а также говорят о поверхностном изучении следствий. Хотелось бы пожелать работникам неправительственного исследовательского центра, существующего на гранты,  чтобы в таких вопросах ими двигало нечто большее, чем стремление себя подороже продать. Такие неосторожные высказывания, так называемых, экспертов-востоковедов только лишь усугубляют  возникшее противоречие. Усиливают ассимиляционные процессы. И создают условия обострения ситуации структурного насилия.

Ибн Али

________________________________________

[1]Конфликтология (от лат. konflikt – столкновения, греч. logos – учение, наука) — наука про  столкновения, проблемное функционирования лица, человеческого общежития, природы, взаимодействии человека и природы.

[2] Фрустра́ция (лат. frustratio — обман, неудача, тщетное ожидание, расстройство, разрушение (планов, замыслов)) — психическое состояние, возникающее в ситуации разочарования, неосуществления какой-либо значимой для человека цели, потребности

[3] Акъыда – вероубеждение.